В глубине леса под серым августовским небом притаилась старая заброшенная изба. Черные провалы окон взирали на вековые ели холодным безразличным взглядом, а зеленый мох пушистыми прядями свисал с крыши строения, придавая ему еще более дремучий вид. Казалось, само время остановилось здесь и уже ничто не сможет нарушить этот вековой сон.

   Внезапно над лесом разнесся жуткий звериный вой. На несколько секунд сама природа встрепенулась в ужасе от услышанного. Вороны с громким карканьем сорвались с ветвей, хрустнул под чьей-то лапой старый сухой сук, солнце обдало верхушки деревья кровавым закатом, лес ожил.

   Спустя какое-то время на поляну перед старой избой выскочил мужчина в охотничьей куртке и кирзовых сапогах с ружьем наперевес. Затравленно озираясь по сторонам, он водил дулом то влево, то вправо. Раздался треск, и из кустов кубарем выкатился юноша лет двадцати. Прогремел выстрел.

   — Ты что творишь! — закричал Максим, боясь подняться. — Свои. Свои!

   Охотник задрал дуло вверх, но ружье убирать не стал, продолжая озираться по сторонам. Один за другим на поляну начали выбегать люди. Еще два охотника и трое молодых людей, все напуганные происходящим и вооруженные кто чем. Стас, не выпуская топор из рук, обвел взглядом собравшихся:

   — Двоих не хватает. Пети и Василия Семеновича. Кто их видел, кто должен был быть с ними в паре?

   — Я, я с Петей... — испуганно пролепетала Светочка. — Но я так испугалась, мы бросились бежать. Он бежал чуть сзади. Я постоянно слышала его шаги.

   — Так. А с Василием Семеновичем? — продолжил расспросы Стас.

   — Ну я, — откликнулся охотник, который первым выскочил на поляну. — И что? Мы тоже побежали. Я ему не нянька.

   — Надо идти искать, — подытожил Максим.

   — Я... я... я никуда не пойду... Я боюсь! — расплакалась Светочка, и более смелая Нина обняла её и принялась утешать.

   Солнце почти село, и на лес опустились вечерние сумерки. В высокой траве застрекотали кузнечики, над деревьями пролетела лесная птица, еще больше напугав девушек своим криком, а затем на поляне воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипываниями Светочки. Где-то между деревьев хрустнула ветка, и восемь пар глаз уставились в темноту. Один из охотников передернул затвор, по-видимому готовясь к худшему. Но в этот момент на поляну вывалился в окровавленной рубашке Василий Семенович.

   Все замерли. Но не успели собравшиеся задать прибывшему и одного вопроса, как над лесом вновь разнесся крик, на этот раз человеческий, полный боли и отчаяния.

   — Петя... — прошептала одними губами Нина.

   Первым во тьму бросился Стас, за ним остальные, даже Света пересилила страх и помчалась за всеми. Сумерки сменились ночной темнотой, и лишь свет двух фонариков выхватывал иногда впереди то старый трухлявый пень, похожий на готовящегося к прыжку монстра, то красными угольками давали отблеск глаза затаившегося в кустах зверя. Однако все это сейчас не пугало людей, движимых одной целью.

   Внезапно  бегущий первым Стас замер на месте, вернее, остальные заметили, что его фонарик больше не движется,  уперевшись своим лучом в одну точку. В круге света подбежавшим открылась жуткая картина. Изорванный каким-то зверем, весь в крови, возле поваленного дерева лежал Петя. Света, взвизгнув, осела на землю.

   — Он еще дышит, — заметил кто-то из охотников.

   Услышав звук, глаза Петра приоткрылись, он попытался шевельнуться, но в тот же миг гримаса боли исказила его изуродованное лицо. Тогда, еле шевеля губами, парень пробормотал: “Вендиго...”