Даже в маленьких городах есть своя культурная жизнь. Анфиса Казимировна Аполлонова, потомственный музыкант и искусствовед, знала практически все о сфере искусства, и особенно о его специфических североснежинских формах.

В городе уже больше 10 лет успешно работала театральная труппа. К сожалению, собственного театра у этого коллектива не было, спектакли ставились на сцене дома культуры каждый вечер четверга. Иногда и по выходным, но только если зал не был занят под концерт или дискотеку. На каждую новую премьеру Анфиса писала рецензию, которую обычно публиковала в газете «Вечерний Снежок». Издание, конечно, не ахти какого уровня, зато весьма популярное, прежде всего благодаря «Светской хронике» и «Сенсациям» — двум рубрикам, которые неизменно вел известный в городе журналист Гена Васюткин.

Два последних года на североснежинской сцене блистала замечательная молодая актриса Анастасия Красовская. Она была выпускницей столичного Щукинского училища, и надо сказать, что столичная школа давала о себе знать. Анфиса в каждой своей статье особо отмечала талант молодой актрисы. Когда Красовскую спрашивали, почему такая молодая, очаровательная и талантливая актриса не нашла себе работу в Москве, почему не пытается сниматься в кино, хотя бы в телесериалах, она отвечала, что виной всему столичные интриги, отсутствие связей и одна грустная романтическая история, заставившая ее покинуть Москву и уехать подальше в провинцию. Здесь, в Североснежинске она когда-нибудь обретет славу и вернется победительницей. Многие понимающе кивали головой, не смея расспрашивать, кто был для Настеньки героем ее «грустной романтической истории». Однако слухи по поводу неудачного романа местной театральной знаменитости поползли самые невероятные. Гена Васюткин, автор множества сенсаций, за два года, что Анастасия  прожила в городе, умудрился опубликовать в «Вечернем Снежке» целых 16 различных версий о прошлом актрисы. Но Анфиса подозревала, что ни одна из них не была правдой.

Если творческие достижения театральной труппы в статьях Анфисы всегда находили положительную оценку, то другой популярный в городе артист непременно становился у нее предметом жесткой  критики. Это был Кондрат Пересветов, поэт, композитор и певец, творивший в псевдорусском стиле. Он сочинял длинные баллады о славянских языческих божествах, в чем Анфиса усматривала дурной вкус и потакание моде. Однако, несмотря на негативные отзывы музыкального критика, на концерты Пересветова зрители ходили с превеликим удовольствием. Правда, значительную часть публики составляли члены некого ролевого сообщества, называвшие друг друга между собой именами языческих богов. Это увлечение неопаганизмом Анфиса особенно не одобряла. К слову сказать, бард Пересветов также был членом этого «Общества Сварога», где играл роль Хорса. Анфиса не раз в своих статьях оставляла по этому поводу язвительные замечания. Популярность Кондрата при этом, однако, не падала.

В ночь с 22 на 23 мая в Североснежинске случилось странное происшествие, положившее начало  череде удивительных событий и необъяснимых природных явлений.

Стояла прохладная майская белая ночь. Небосклон с северной стороны отливал холодным синим, а ближе к горизонту алым цветом. Покрытые лесом высокие холмы, окружавшие город, превратились в темные силуэты. Юные горожане, вышедшие на пятнично-субботнюю ночную прогулку, романтично любовались скромной красотой северной весны. А загулявшие посетители кабаков, слегка покачиваясь, возвращались к себе домой.

Неожиданно в воздухе что-то дрогнуло и загудело. Неладное почувствовали даже захмелевшие нефтяники. Импульс тревоги пробежал по нервам. В западной части небосклона силуэт гор завибрировал так, будто он был отражением в воде. Затем в небе появилось зеленоватое сияние. К сиянию в этих широтах все давно привыкли, но этот свет был каким-то непривычным, особенным. Казалось, что светятся не далекие слои стратосферы, а ближайшие к городу таежные перевалы.

Не прошло и получаса, как сияние угасло. Реальность снова приобрела привычные очертания. Протрезвевшие нефтяники уже почти перестали демонстрировать совершенное знание ненормативной лексики, которая в данном случае служила для выражения крайней степени изумления. И тут явление повторилось, но уже с восточной стороны небосклона.

Среди гуляющей публики был и Гена Васюткин, известный в городе репортер, автор-сочинитель всех местных медиа— и интернет-сенсаций. Ему удалось наснять на мобильный телефон загадочное явление и тут же выложить в сеть. В результате «североснежинская рябь» (именно так окрестил журналист это загадочное явление) стала предметом горячего обсуждения в интернете. Те, кто верил в подлинность записи, выдвигали самые разные версии: от вторжения инопланетян до испытания нового оружие. Другие же считали ролик фальшивкой, изготовленной с использованием спецэффектов. Так или иначе, но после этого случая Североснежинск стал необычайно популярным, и в него тут же потянулись самые разнообразные личности: от профессиональных уфологов и экстрасенсов до обычных раздолбаев-туристов.

Однако Анфису весь этот сброд не интересовал. Она знала, что на выходных в город должен был приехать один молодой и талантливый актер — Георгий Лосев. В понедельник 25 мая режиссер театра собирался устроить для актера просмотр. Однако он не состоялся по причине приезда в город столичной знаменитости — певца Миши Станиславлева, который занял сцену для своего «творческого вечера». Просмотр был перенесен на вторник, на вторую половину дня.

Лосева  Анфиса нашла перед домом культуры, когда актер разочарованно покидал его стены.  Представившись и тут же выразив свое возмущение по поводу того, что «подлинное искусство пасует перед попсой», она тут же получила от актера предложение поужинать в модном баре «Стекло», расположенном в новом районе Североснежинска.

Ужин с Лосевым прошел очень мило. Анфиса рассказала Георгию все новости светской жизни города, очень хвалила игру местной актрисы Анастасии Красовской и ругала творчество Кондрата Пересветова, ради дешевой славы отступившего от высоких принципов искусства, ради моды увлекшегося бездарными идеями ноепаганизма. Со стороны Георгия она встретила полное понимание.

Ужин, правда, немного был омрачен небольшим инцидентом. У одного из посетителей пропал кошелек, но вошедшая в бар девушка в полицейской форме почти сразу вернула потерпевшему пропажу, что удивительно, даже не оформив протокола. Оперативно действует полиция в последнее время!

На следующий день Анфиса присутствовала на пробах Лосева  в театре. Играл он Фигаро в пьесе Мольера, играл бесподобно. Режиссер был в восторге и сразу предложил ему лучшие роли.

В среду Анфиса вновь пришла в театр, надеясь взять у Лосева интервью, однако на месте его не застала. Только встретила гримершу Марию Никитичну.

— Да что же это такое, — ругалась она. — Этот новый актер, Лосев, пришел сегодня утром, никого не спросясь, перевернул все шкафы, искал чего-то. Теперь ничего у себя в хозяйстве понять не могу, где грим, где парики…

— Да как же вы позволили-то? — спросила Анфиса.

— А я и не позволяла. Просто мне с утра позвонили из бухгалтерии и попросили к ним зайти. Правда, оказалось, что дело было совершенно пустяковое, зачем меня вызывать было? Ведомость с моей зарплатой найти не могли. А я-то тут причем? Я вернулась, а в гримерке разгром. Только потом у вахтера узнала, что Лосев ключ брал.

Анфиса удивилась.

Лишь в четверг Анфиса встретилась со своим новым кумиром, взяла у него интервью, а в самом конце осторожно спросила:

— Вы меня простите, я слышала, что вчера Мария Никитична жаловалась на вас…

— Ах, и вы туда же! — обиделся Лосев. — Никакую гримерку я не громил. Да, каюсь, оставил ключ в дверях, забыл на вахту сдать. Вот кто-то и зашел. А кто это был, не знаю.

В субботу 30 мая в городе произошло землетрясение. Североснежинск лежал не в сейсмоопасной зоне, землетрясения тут были редкостью, а потому и удар стихии стал для большинства горожан неожиданностью. Городу землетрясение принесло некоторые незначительные убытки: были разрушены старые сараи, разбиты стекла в витринах. Несколько десятков человек обратились за медицинской помощью. Жертв, к счастью, не было.

Тем не менее жизнь в городе продолжалась. В воскресенье весь город (вернее, женская его половина) ждал знаменательного события — большого концерта Миши Станиславлева в большом зале Дома культуры. Анфиса не могла не пойти на этот концерт. Не часто в Североснежинске бывают такие знаменитости. С большим трудом она смогла купить билет. Учитывая огромную популярность всенародно любимого кумира, вряд ли стоило этому удивляться.

Удивительно было другое. Когда концерт практически закончился и наступило время номеров на бис, кто-то в зале крикнул: «Там Гога». И вся толпа зрительниц, только что сходившая с ума от столичного кумира, резко вскочила со своих мест и обернулась. В дверях зала стоял очень красивый молодой человек и рассылал воздушные поцелуи всем присутствующим.

Анфиса впервые в жизни слышала про этого Гогу и впервые его видела. Откуда его знали зрители, было загадкой. Однако по мере того, как Гога проходил по залу к сцене, Анфисе все больше начинало казаться, что все же артист этот довольно известен, просто она почему-то о нем запамятовала.

Дамы тем временем начали скандировать: «Го-га! Го-га!». Молодой человек тем временем взобрался на сцену, отодвинув в сторону Станиславлева. Тот попытался что-то возразить, но на певца никто уже внимания не обращал, а его голос терялся в общем шуме.

И тут Гога поднял руку, и воцарилась полная тишина.

— Дорогие мои дамы, — начал незваный гость. — Вы все знаете, как я вас всех люблю и как вы любите меня!

Писки и вопли моментально возобновились, но Гога вновь поднял руку, намереваясь продолжить свою речь.

— В этот прекрасный весенний вечер я хочу вам спеть песню о любви. Маэстро! Музыку!

И музыканты, приглашенные в общем-то для аккомпанемента песен Станиславлева, не сговариваясь и слаженно заиграли «Я хочу, чтобы песни звучали…»

И Гога запел. Его грузинский акцент был в этой песне как нельзя к месту. Зрительницы слушали завороженно.

А Миша Станиславлев спешно покинул зал. Никто даже не обратил внимания, когда это произошло.

Гога спел еще несколько известных и любимых песен, а затем, кинув зрительницам воздушный поцелуй, ушел за кулисы и больше не возвращался.

Зал понемногу начал приходить в себя.

Дома Анфиса перерыла весь интернет, силясь найти хоть какую-то информацию об этом Гоге. Все тщетно. Певец или артист с таким именем нигде не упоминался.

В понедельник же случилась история куда более странная. С самого утра неожиданно оказалось, что ни туристы, ни жители города не могут покинуть центральную часть города. Нет, никаких препятствий, рвов или баррикад на улицах не появилось. Просто те, кто пытался это сделать, впадали в некое непонятное состояние транса. Они начинали блуждать по улицам, не вполне понимая, куда идут, и при этом всегда возвращались на центральную площадь. Можно было идти в разном направлении, можно было пытаться уехать на машине, но конечный пункт всегда оказывался один: площадь Покорителей Севера, памятник челюскинцам, администрация города.

Среди попавших в ловушку горожан оказалась и Анфиса.

 Плутая по улицам центра, Анфиса в итоге вышла на центральную площадь. Здесь уже собралось множество людей с такой же, как у Анфисы, проблемой. Большинство людей склонялось к мысли, что случившееся с ними — это некое массовое помешательство, вызванное воздействием некого «вредного излучения» с крыши гостиницы «Приполярная».  Анфиса не верила ни в какие излучения, но все равно на сердце было тревожно.

На площади какой-то паренек, явно не в себе, прыгал на одной ноге вокруг памятника челюскинцам. Его в итоге забрала машина психиатрической скорой помощи. А через некоторое время началось нечто совершенно невообразимое.

Анфиса находилась на площади Покорителей Севера, когда на крыше гостиницы «Приполярная» вспыхнул огненный шар и секунду спустя полетел в сторону памятника челюскинцам. Люди в панике кинулись бежать. Огненные шары летели с крыши один за другим. Но вот фейерверк прекратился, а спустя минуту-другую началось нечто невообразимое. Над головой Анфисы раздался свист. Журналистка подняла голову и увидела воронку набирающего силу вихря. Люди стали забегать в дома.  Анфиса поспешила спрятаться в гостинице. В холле уже оказывали медицинскую помощь какой-то женщине.

И вот кто-то, показывая рукой на лестницу, ведущую в подвальное помещение, предположил: «Там может быть убежище». И все, кто был в холле, стали спускаться вниз. Напуганные люди открывали какие-то двери, проходили под арками, сносили тончайшие, почти бумажные перегородки. Они уже сами не знали, куда они бегут и когда этот коридор закончится. Обстановка вокруг уже не напоминала служебные помещения современной гостиницы. Скорее это был какой-то промышленный объект.

Открылась последняя дверь, и путь людям перегородила женщина лет 50.

— А что вы тут делаете на закрытом объекте? Кто вас впустил?

— На каком закрытом объекте?! — удивились все.

— Вы находитесь на территории научного центра, в помещениях, прилегающих к реактору. Что вы тут делаете?

Известие это показалось каким-то розыгрышем. Да, подземный коридор был неожиданно длинным, но не настолько, чтобы заканчиваться на окраине города. Однако это оказалось правдой. Наверху действительно высились корпуса научного центра, а женщина была начальницей отдела, отвечавшего да безопасность эксплуатации, Ниной Лукиничной Беляниной.

Чуть позже к собравшимся посреди небольшого сквера горожанам вышел директор Петр Никитич Верховский. Он стал расспрашивать, что случилось в городе и как так получилось, что из отеля в научный центр открылся подземный проход.

Как бы там ни было, но научные работники вскоре и сами убедились, что подземный ход существует. Причем они даже измерили его и пришли к выводу, что 283 метра его длины совсем не соответствуют тому расстоянию, что отделяет ЭТР от центра города. Однако этот странный коридор, не обозначенный ни на каком плане, был единственным путем, по которому застрявшие в ловушке горожане могли бы выбраться на волю. Режим секретности и так был нарушен. И директор ЭТР Верховский согласился открыть на время двери научного центра для горожан.

А чуть позже стало известно, что у ученых сразу после прибытия незваных гостей случилось ЧП. Серьезное ЧП. Термоядерный реактор вывернулся в бутылку. Чертову бутылку.