Остров Буян лежит посреди моря-океана, он холмист, покрыт лесами и райскими садами. Обитают в нём существа чудесные.

На самой высокой горе стоят чертоги китоврасов — крылатых полулюдей-полуконей. Они следят за порядком и охраняют остров Буян и его окрестности. Их суровый, но справедливый воевода — старший китоврас Светозар.

Следят китоврасы и за Белым камнем, на котором лежит заветная Голубиная книга. В той книге все тайны мироздания заключены за семью печатями, и только богам ведомо, когда печати её снять. Прикована книга к камню цепями железными, чтоб никто не открыл ее, пока не пришел срок. Кружат китоврасы над Белым камнем по трое. Несут свою стражу по очереди. А дядька их Светозар на горе сидит и за Буяном наблюдает. Перед ним отчет держат молодые китоврасы.

В густых лесах острова на ветвях высоких деревьев живут вилы — лесные девы. Иногда их называют русалками, потому что обитают они обычно у чистых лесных родников и ручьёв. Они близкие родственницы тем русалкам, что живут в море, во владениях морского царя Моремира. Разница лишь в том, что у вил, лесных русалок, нет рыбьих хвостов и с виду похожи они на обычных земных девушек. Только взгляд у них более загадочный, и умеют они появляться неожиданно в разных местах.

Но главные хозяйки Буяна — райские птицы: Сирин, Алконост, Гамаюн и старшая их наставница — Стратим. Они не просто птицы, а мудрые вестницы, чьи песни обладают волшебной силой. Каждая из этих птиц имеет своих юных учениц, жадно впитывающих их знания и искусство. Птицы живут в просторных гнёздах, вознесённых на самые высокие деревья. Среди этих деревьев есть одно, особенно величественное, где живёт четвертая вещая птица — матушка Стратим со своими ученицами. Это дерево стоит в центре райских кущ, и его ветви тянутся к самому небу.

Сирин, Алконост и Гамаюн живут в отдалении друг от друга, чтобы их пение не смешивалось и не мешало друг другу. Но даже несмотря на это, между птицами часто вспыхивают споры. Каждая из них считает, что её песни лучшие, и готова доказывать это до потери голоса. Ученицы их не отстают, тоже спорят со своими сверстницами, и порой во время их споров перья летят во все стороны.

Этот спор бесконечен, потому что одним нравятся весёлые песни, другим — грустные, третьим — мудрые и пророческие. Только матушка Стратим поёт по старинке, и многим кажется, что её песни скучны. Но всем известно, что это вечная классика. Она обладает особым очарованием.

У каждой из птиц есть свои поклонники среди китоврасов — любителей музыки и звонких голосов. Их часто можно увидеть у птичьих гнёзд, и они не могут оторвать глаз от милых улыбок юных пташек. Но что больше прельщает крылатых конелюдей — чарующие мелодии или улыбки — остаётся загадкой.

Добранику милее всего веселые песни птицы Алконост и ее учениц. Особенно Милунии. Это чудо какая пташечка, милая, задорная, озорная.

При этом видел Добраник, что на него посматривает и Лельга. А однажды она даже прямо спросила его: «Почему ты отдаешь предпочтение Милунии, а не мне?» И тогда китоврас так же прямо ответил: «Потому что она мне нравится». И это было правдой. Добраник часто летал к Милунии на встречи в райский сад, если позволяли дела.

А дел у Добраника было много. На нем держался дом китоврасов на высокой горе. Он следил за порядком и чинил все то, что приходило в негодность.

Как-то раз заработался Добраник и не заметил, как тихо стало на Китоврасовой горе. Оказалось, что все его товарищи по дружине и даже сам воевода улетели куда-то, оставив Добраника одного. Тогда-то и решил он оставить работу и навестить ненадолго Милунию и ее подруг.

Подлетая к дереву Алконост, услышал китоврас звуки чудесных песен. На поляне возле дерева заметил он много слушателей. Были здесь и птицы, и вилы, и его товарищи – Вееличар, Яромир, Хоросвет и Громелад, и даже две морские русалки на черепахах. Но более всего его поразил огромный ящер, свернувшийся калачиком на земле.

Добраник не стал приземляться на поляне. Он опустился чуть поодаль и заметил на земле, с мягкой почве следы рептильих лап. Были эти следы разные, принадлежали не одному ящеру, потому как отличались размером.

Добраник двинулся в сторону дерева. И тут ему на встречу выскочила Милуния

— Здравствуй дорогая моя пташечка, — поприветствовал он подругу. — Что здесь происходит?

— Наша наставница поет свои лучшие песни, от которых на душе хорошо становится, счастье и удача приходит.

Птица смотрела куда-то в сторону густых кустов, но Добраник приобнял ее и повел к поляне. Алконост уже закончила свою последнюю песню.

— А где же золотые яйца? — внезапно спросил ящер.

Добраник удивился: что за золотые яйца? Но из того, что все вокруг стали говорить, он узнал, что это яйца Алконост, которые она сама снесла и хотела подарить тем, кто пришел к ней на концерт.

Птица стала искать корзину, но не нашла. Милуния тоже куда-то убежала. К поискам присоединились другие птицы. Все искали золотые яйца Алконост, но так и не нашли.

На следующий день Добраник снова днем хлопотал в доме на Китоврасовой горе. Заметил он, что воевода Светозар ходит мрачнее тучи. Наконец он собрался и полетел куда-то, а когда вернулся, долго сидел один.

Наступил новый день, и на Китоврасовой горе случилось нечто странное. В тот день в доме оставались, помимо воеводы и Добраника, Громелад, Звездомир и Ночегор. Вдруг гора задрожала, и тут же воевода Светозар поднялся в воздух и слетел к подножию горы, повелев за ним никому не лететь. Он вернулся радостный и отдал приказ назначить для дружинников еще одну ежедневную стражу. Теперь надлежало стоять в дозоре невдалеке от берега, не приближаясь к нему, и никого не пропускать. А зачем это нужно, Светозар не сказал. Так и стали китоврасы нести службу на острове, не понимая, зачем это воеводе понадобилось. И стали слышать китоврасы шум и грохот со стороны моря. Но что там происходит, они узнать не могли, потому что не осмеливались ослушаться приказа.

На четвертый день после того, как дружина взялась охранять берег, произошло нечто странное и загадочное. Возле дерева Гамаюн, словно зачарованные, погрузились в глубокий сон Звездомир, Милостан и Ладомир. И никто, даже воевода, долго не мог пробудить их от этого таинственного оцепенения. Лишь к вечеру удалось вернуть их к жизни. Светозар незамедлительно отправил их в дозор к Белому камню, чтобы они могли охранять Голубиную книгу.

На следующее утро воевода изменил решение, кого из дружинников отправить в какой дозор. Беловита, Величара и Радостана он послал охранять берег, а Добраника, Сварына и Ночегора — Голубиную книгу.

Добраник, Сварын и Ночегор собрались и полетели в сторону Белого камня. Но дорогу им внезапно преградила Зарника, ученица вещей птицы Гамаюн. Пропела она дружинникам три пророчества. Ночегору — что будет он счастлив в любви с Тихомирой. Добранику — что в его жизни произойдут важные события, если он сейчас же полетит туда, где сейчас сидит птица Милуния. А Сварыну, что если он свяжет свою судьбу с Радовой, то не будет счастлив и погубит своих лучших друзей.

Обрадовался Добраник, и кинулся к любимой своей пташечке, позабыв про дозор. Полетел он в рощу, где, по словам Зарники, должен был ее найти. И действительно, сидела Милуния на ветке одного из деревьев.

— Милуния, милая моя пташечка! — воскликнул он. — Было мне сегодня пророчество, что в моей жизни случится важное событие, если я прилечу сюда, к тебе.

Просияла Милуния от таких слов.

— Если было пророчество, значит, так оно и есть...

И в этот миг неожиданно появилась Лельга, замахала крыльями и позвала за собой.

Добраник, не задумываясь, помчался за пташкой и вдруг почувствовал странный туман в голове. Потянуло его в какой-то сладостный сон, наполненный радостью и любовью.

Сознания он полностью не терял. Он видел себя на поляне, а рядом еще четырех своих товарищей-китоврасов, но покидать эту полянку, где он остановил свой бег, ему не хотелось.

Рядом кружили молодые пташки и вилы, говорили им  ласковые речи. Китоврасы отвечали им милыми словами и ласковыми взглядами, и из-за этих слов и взглядом вилы и пташки даже перессорились между собой. Но потом ссора немного утихла.

В какой-то момент к Добранику подошла Милуния. Она ласково коснулась его руки и сказала, увлекая за пределы поляны:

— Пойдём. Ты нужен нам.

Но Добраник лишь улыбнулся в ответ и покачал головой.

— Милуния, останься со мной, — сказал он, беря её за руку. — Здесь так красиво, и я чувствую, что это место хранит какую-то тайну.

— Я не могу остаться, — прошептала Милуния, отводя взгляд. — Но я вернусь за тобой, обещаю.

Милуния ушла, а в душе китовраса поселилась тоска.

Внезапно на поляне обрушилось дерево и провалилось в какую-то яму. Границы поляны как будто расширились, приглашая на прогулку под сенью рощи. Но в голове по-прежнему был туман.

Эта ночь тянулась бесконечно. Но на поляне в роще по-прежнему кружили прекрасные лесные девы и нежные птахи, столь милые сердцу. Потом птахи куда-то ушли, а лесных дев, кажется, стало меньше.

Вдруг где-то вдалеке начало происходить что-то странное и тревожное, до китоврасов доносились отдаленные крики и шум, а затем с разных сторон раздался грохот и возникли вспышки света, и что-то ярко вспыхнуло прямо на поляне.

Добраник, охваченный страхом, бросился бежать, но упал в яму с провалившимся под землю деревом. В тот же миг над головой раздался шум и скрип, и китовраса придавило густыми ветвями другого упавшего дерева.

— Помогите! — раздался его слабый голос из-под обломков.

Радостан, Ночегор и Беловит, не обращая внимания на товарища, устремились в лес, их копыта глухо стучали по мягкой земле.

Когда шум и вспышки прекратились, на поляне воцарилась тишина, казавшаяся ещё более зловещей. Горовлада первой вышла из оцепенения и бросилась к Добранику.

Она осторожно раздвинула ветви дерева, которое придавило китовраса, и заглянула вниз.

— Ты цел? — спросила она, её голос дрожал.

— Я… да, думаю, да, — отозвался Добраник, его голос звучал испуганно, но он, к счастью, не был ранен.

Горовлада вздохнула с облегчением и обернулась к Твердиславе.

— Мы должны найти остальных, — сказала она твёрдо.

Вилы ушли, а Добраник остался один, заключённый в яме, откуда не мог выбраться. Лёжа на дне ямы, он чувствовал, как страх снова поднимается внутри. Его тело было окружено густыми ветвями и корнями, которые запутались друг в друге, создавая замкнутую ловушку.

Через какое-то время Добраник слышал, как где-то наверху шелестели листья. Он замер, прислушиваясь.

Вдруг до него донёсся женский голос:

— Эй! Есть кто?

Добраник почувствовал, как его сердце учащённо забилось. Это был голос Лельги.

— Я здесь! — закричал он, хотя его голос был немного хриплым.

Сначала наступила тишина, но затем он услышал радостные возгласы, которые, казалось, исходили сразу от двух птиц.

Лельга и Милуния, радостно вспорхнув, начали усердно раздвигать ветви, чтобы освободить Добраника. Но вскоре их усилия начали терять координацию: каждая из них тянула ветви в разные стороны, не обращая внимания на действия другой.

— Милуния, ты не так делаешь! — воскликнула Лельга, стараясь освободить зажатое крыло Добраника.

— Что значит «не так»? Я делаю всё, что могу! — возразила Милуния, её голос звучал раздражённо. — Может, это ты всё усложняешь!

Добраник, зажатый ветвями, наблюдал за их ссорой с растерянным выражением. Лельга и Милуния одновременно посмотрели на него, но вместо того, чтобы успокоиться, начали говорить одновременно.

— Это она виновата! — заявили они в унисон, указывая друг на друга.

Прежде чем спор разгорелся ещё больше, вдалеке раздался звук удара, и землю под их лапами и копытами Добраника внезапно сотряс мощный толчок. Деревья закачались, и мелкие ветви начали сыпаться сверху.

— Что это было?! — выкрикнула Лельга, расправляя крылья, чтобы удержаться.

— Не знаю, но мне это не нравится! — Милуния взмахнула крыльями, готовая взлететь в любой момент.

Добраник зажмурился, стараясь укрыться от падающих веток.

Птицы снова начали работать, на этот раз стараясь двигаться синхронно. Их усилия всё ещё были недостаточными, чтобы полностью освободить Добраника.

Внезапно раздался новый удар сильнее прежнего, и вновь земля задрожала. Деревья закачались, их ветви опасно скрипели, а где-то совсем рядом послышался треск ломающихся стволов. Лельга и Милуния вздрогнули и тут же вспорхнули на ветку, прочно вцепившись коготками в кору. Внизу раздался непонятный шум, и началось какое-то движение, скрытое темнотой. И только когда первый испуг птах прошел, они слетели на землю. Добраник был на свободе, а дерево, которое мешало ему выбраться из ямы, было сдвинуто в сторону. У кого же была такая большая сила?

Лельга и Милуния стали спрашивать китовраса, что произошло, но тот словно и не понимал, что следует отвечать. Пташки с двух сторон прильнули к нему и просто принялись шептать в уши приятные речи.

Лельга и Милуния сидели по бокам от Добраника, обняв его за шею, их мягкие перья слегка касались его. Китоврас, всё ещё находящийся под действием чар, рассеянно смотрел в темноту, словно пытаясь понять, что происходит. Птицы, наконец успокоившиеся после недавнего ужаса, щебетали тихими голосами, стараясь приободрить его.

— Ты так храбро держался, Добраник, — мурлыкала Лельга, её голос был сладким и нежным.

— А как ты справился с этим деревом? Наверное, сила в тебе невероятная, — добавила Милуния, бросая на Лельгу вызывающий взгляд.

— Ну знаешь, — протянула Лельга, не желая уступать, — сила — это, конечно, хорошо, но вот его терпение… настоящий герой.

Милуния явно не собиралась отступать, она уже хотела что-то сказать, как вдруг ночной воздух разрезал громкий удар, заставивший лес содрогнуться. Звук сопровождался треском деревьев, будто что-то большое упало с неба и прорвало кроны. Затем раздался ещё один глухой удар — теперь уже падение чего-то тяжёлого на землю.

— Что это? — спросил Добраник, его голос прозвучал неожиданно осмысленно. Он было двинулся в том направлении, но Лельга и Милуния тут же его остановили.

Они продолжили свое соревнование в расхваливании китовраса, пока новый удар не сотряс землю, даже более сильный, чем прежние, и вдали раздался гул, нарастающий с каждой секундой. Земля под ними начала дрожать, листья с деревьев зашуршали, а воздух наполнился влажным, солоноватым запахом.

— Снова… — прошептала Милуния, её голос дрожал.

— Волна! — выкрикнула Лельга, взмахнув крыльями.

Они обернулись к Добранику, который всё ещё сидел, словно оцепенев.

— Вставай! — закричали птицы в унисон, но китоврас лишь повернул голову, будто не понимая, чего от него хотят.

Когда звук стал совсем близким, Лельга и Милуния одновременно взлетели, пытаясь понять, куда бежать. Но прежде чем они успели что-то предпринять, из тени деревьев появилась массивная стена воды. Волна неумолимо приближалась, накрывая собой всё на своём пути.

— Быстрее! На дерево! — крикнула Лельга, указывая на ближайшую высокую сосну.

Милуния уже устремилась к ветвям, её когти вцепились в кору. Лельга последовала за ней, но, обернувшись, увидела, что Добраник всё ещё остаётся на месте.

— Ты с ума сошёл?! — выкрикнула она, спикировав вниз и изо всех сил ударив его крыльями по спине. — Двигайся!

Китоврас, словно пробудившись, резко поднялся и, шатаясь, побежал в сторону деревьев. Волна обрушилась в тот момент, когда он добрался до более высокого участка. Вода ударила по его ногам, но ему удалось устоять.

Лельга и Милуния, наблюдавшие всё с высоты ветвей, вздохнули с облегчением, когда увидели, что Добраник выбрался на безопасное место. Вода вскоре начала отступать, оставляя после себя лишь хаос и следы разрушений.

— Ты чуть не утонул, — сказала Лельга, опускаясь к Добранику, но её голос звучал больше укоризненно, чем встревоженно.

— Мы так переживали, — добавила Милуния, садясь по другую сторону от него.

Добраник лишь покачал головой, его взгляд всё ещё был рассеянным, словно он пребывал в ином мире.

Состояние на начало игры - близкое к опьянению, расслабленность, думать не хочется.