Наступила самая короткая ночь в году. Солнце, едва опустившись за горизонт, продолжало освещать бледным светом небосвод. В эту ночь по традиции начинался праздник. Все хранители и покровители Потаенного Петербурга, его духи и призраки, фантастические существа и прочие таинственные создания и даже сама Нева, ее рукава и притоки по повелению Всадника на бронзовом коне собирались в дельте на торжественную ассамблею. Праздник начинался в полночь. Именно потому четверка львов с Львиного мостика не могла попасть к началу.  В эту волшебную ночь, в полночь, к ним на мост в реальном мире приходили люди, жаждущие исполнения самых заветных желаний. Они держали белые изваяния за лапы и просили, чтобы стоящие на ними в мистическом мире существа помогли им или дали то, в чем они нуждались. Львы никогда не отказывали страждущим.

Полночь приближалась, и львы ждали гостей. Солнце уже зашло, наступали сумерки, а в воздухе разлилась какая-то странная звенящая тревога.

Львы переглянулись. Что-то необычное и одновременно пугающее должно было произойти в эту ночь. Однако сколь бы явственным ни было это предчувствие, четкого представления, что именно должно случиться, так и не возникло.

Вот под сводом моста блеснула чешуей спина гиппокампа — полуконя-полурыбы. Дух канала Грибоедова — статный и во всех отношениях приятный юноша, добрый друг львов — взбежал на мост, намереваясь оседлать гиппокампа. Он явно опаздывал на праздник, на состязания речных всадников.

Вот в реальном мире к мосту приблизилась девушка, положила руку на лапу Мурмурацию и тихонько произнесла:

— Львы, милые львы. Сделайте так, чтоб у меня в жизни все изменилось. Я хочу ярких событий, эмоций, красок, счастья и любви.

— Конечно, милая, все сделаем, — промурлыкал, почти как кот, Мурмураций.

И тут мир дрогнул, пошел рябью и зазвенел. Как будто сработало чье-то сильнейшее волшебство. И львы уже не понимали, где, в каком мире находится девушка, а где Грибоедов. Где реальный, а где Потаенный Петербург.

Девушка слегка покачнулась и крепче схватилась за львиную лапу. Живую, а не каменную лапу. Гиппокамп волновался и описывал круги под мостом. Дух канала приблизился к девушке, удивленно рассматривающей водного скакуна.

— Ну что ты стоишь? — сказал ей Грибоедов. — Гиппокампа не видала? Поехали кататься! Праздник уже начался!

И они вдвоем побежали к пристани у моста, оседлали гиппокампа и уехали.

— Братья, что это было? — спросил Мурмураций.

— Похоже, исчезли границы. Кто-то снял заставы, — предположил его брат.

Они недоуменно смотрели друг на друга, не зная, что делать.

Тем временем на мосту появилась знакомая им пара — Елисей и Василиса, смешные котики с Малой Садовой, которые в их присутствии обычно приобретают человеческий облик, вероятно, чтобы выглядеть более внушительно.

— Сидите? Караулите? — чуть насмешливо спросила Василиса.

— Что случилось? — серьезно поинтересовался Елисей, заметив недоумение во взгляде львов.

— Р-р-р, кто-то снял Заставы, — ответил Мурмураций. — Кто-то убрал границы между мирами.

— Ничего себе! — воскликнула Василиса. — А кто Заставы-то охраняет?

— Как кто? Сфинксы, — буркнул другой лев.

— Так пойдемте их и спросим, — воскликнул Елисей.

И они помчались в сторону Васильевского острова — через Львиный переулок и Юсуповский сад, через Поцелуев мост, мимо Новой Голландии к Благовещенскому мосту. Но в самом начале моста их остановили. Золотой Ангел, следивший за порядком на феерии слетел с небес прямо на пути их движения,

— Куда вы спешите? Гуляйте спокойно по набережной. На Васильевском острове слишком много гостей праздника. Не надо вам туда.

—  Мы к сфинксам. Мы хотим сказать им кое-что важное, — запротестовал Мурмураций.

— А Абидоса и Радамеса вообще не следует беспокоить во время феерии.

Мурмурацию, Василисе и Елисею пришлось остаться на левом берегу. 

— Я думаю, нам надо быть в гуще событий! — сказал Елисей.

Василиса его горячо поддержала.

— Тогда пошли на Сенатскую, — предложил Мурмураций. 

Они пришли туда, когда Ботик уже отчалил, Петр был на Неве, а реки на своих гиппокампах ожидали начала гонок. Льву и котикам оставалось только наблюдать за празднеством с набережной. 

И вдруг началось нечто невообразимое. Внезапно поднялись гигантские волны, хотя никакого ветра не было. Парусники на Неве накренились, как на картине у Айвазовского, а гиппокампы со всадниками в страхе разбежались в разные стороны. 

Шторм длился минут десять и вскоре закончился. Что это было? Землетрясение? Цунами? Неизвестно.

Когда волны улеглись, Мурмурация сказал котикам:

— Видите, что происходит. Нельзя терять время. Нужно предупредить сфинксов. Ну и что, что закрыли мосты. Я умею плавать. А вы в кошачьем облике заберетесь мне на спину.

И хотя Елисей и Василиса не любили воду и боялись ее, они все же пересилили себя и согласились.

Они плыли через Неву к пристани у университета и уже почти добрались до берега, когда внезапно что-то плюхнулось в воду рядом с ними. Это был человек в кожаной куртке. Мурмураций удивленно взглянул на него и  протянул утопающему лапу, 

Через несколько минут лев выбрался на берег, оставил спасенного на пристани, а сам умчался к сфинксам, увлекая за собой котов.

 Мурмураций наконец добежал до Академии художеств. Котики не отставали за ним. И здесь на Университетской набережной они заметили в небе грифона, который держал в лапах рогатого мужчину.

— Что-то происходит! — сказал лев Василисе и Елисею. — Это грифоны из аптеки Пеля. Надо выяснить.

И дальше сводная группа кошачьих устремилась на 7 лини.

Возле аптеки они заметили молодого парня с гитарой.

— Куда он его? — произнес бард вслух.

— Сложно сказать! — ответил Мурмураций. — Пойдем посмотрим. Не бойся. Я не кусаюсь. Садись на меня. Я быстро домчу. 

Демона они обнаружили только на Троицкой площади. Он стоял и разговаривал с каким-то молодым человеком, довольно потрепанного вида. Лев залег в траве, а Леонид спрятался за Соловецким камнем. 

И там к камню украдкой подобралась незнакомая девушка. И вскоре они вдвоем куда-то исчезли.

Мурмураций лежал в траве и вдруг заметил двух приближающихся к камню своих сородичей - львов, но только в китайском одеянии. Мужчина-лев припал к земле и стал водить по ней лапой. 

Внезапно мир содрогнулся…