Нюрикки

Посреди бескрайних лесов раскинулась прекрасная Тапиола — владения лесного хозяина Тапио и его супруги Миэликки. Им подвластны и густые чащи, заваленные буреломом, и светлые боры, усыпанные черникой, и темные ельники с гигантскими муравьиными кучами, и влажные березняки с густой травой. И конечно же, все лесные звери подчиняются хозяевам Тапиолы, слушаются и доверяют им. Есть у лесных супругов дети — сын Вирбуса и дочь Тыыникки, оба еще не нашли своего семейного счастья. А еще у Тапио есть тайный сын, о котором не ведает его супруга, — дровосек Нюрикки. Родила его лесному повелителю простая женщина, некогда заблудившаяся в лесу. Сейчас ее уже нет в живых. Вырос он в деревне, а когда подрос, взял его Тапио под опеку. Теперь Нюрикки живет посреди леса в своем доме, рубит деревья и продает в деревнях. Чувствует себя Нюрикки вольготно и знает себе цену. Никому не говорит он о своем происхождении, лишь отец об этом знает. Возможно, он несколько избалован он, но сыну лесного хозяина это простительно.

Законные дети Тапио также не знают, что у них есть брат, хотя однажды довелось Тыыникки даже спасти Нюрикки жизнь. Попала его нога в медвежий капкан, что поставили охотники на детей Хонготар — хозяйки соснового леса, но угодил в нее не медведь, а человек. Пытался дровосек дотянуться до капкана, чтобы освободиться, но ловушка слишком хитро сделана была. Угодив в капкан, Нюрикки свалился в вырытую рядом глубокую яму, из которой дотянуться до застрявшей ноги не мог.

Так и погиб бы славный парень, но к счастью, мимо проходила его сестра Тыыникки. Она освободила дровосека из ловушки и отдала ему одну вещицу — волшебную табакерку, с помощью которой, всего лишь понюхав табаку, можно было переместиться на чудесный южный остров к славному лекарю Тури Палвойнену. И очень кстати оказалась Нюрикки эта помощь. Если б не Тури, лишился бы он своей ноги, а то и вовсе бы помер. Долго выхаживал лекарь раненую ногу дровосека лечебными мазями да припарками, целебными отварами и прочими снадобьями. Вернулся Нюрикки домой здоровее и краше, чем был. На радостях пошел он пировать в сельский трактир, да так напился, что уже и не помнил, с кем выпивал, о чем болтал и кому отдал волшебную табакерку. Стыдно стало Нюрикки, ведь не насовсем ему отдала табакерку Тыыникки. Потому и перестал он ходить в тот лес, где видел лесную деву, стал выбирать другие места для промысла. Тогда и пришла к Нюрикки страсть к странствиям. Все чаще он удалялся от родных мест, узнавал новые края, любовался незнакомой природой. 

И если бы был у Нюрикки быстрый конь, он намного больше мест смог бы посмотреть, а пока оставалось ему только путешествовать пешим ходом.

Однажды в начале осени добрался Нюрикки до самой Похъёлы. Много слышал он о старой колдунье Лоухи, а еще больше о ее дочери Ауликки — первой красавице всей Сариолы. Вот и отправился Нюрикки пешком на север. Это был суровый, холодный и туманный край, но по-своему прекрасный. И почти дошел Нюрикки уже до хозяйства Лоухи, но увидеть ее так ему и не удалось, потому что ждала его в Похъёле другая встреча.

Брёл Нюрикки по лесной дороге недалеко от хозяйства Лоухи и вдруг увидел 

он небольшое деревце — березку. Хоть началась уже осень и много было вокруг уже желтой листвы, а эта березка была свежая, с нежными, клейками листочками, будто в мае. И к тому же стояла она прямо посреди дороги, и если бы появилась повозка, не смогла бы она проехать дальше. Поднял Нюрикки свой топор, чтобы срубить березу, и тут же услышал слабый голосок.

— Не трогай меня, не губи молодую жизнь. Лучше помоги мне, а тебя награжу, как смогу.

Удивился Нюрикки, что дерево с ним разговаривает, и опустил топор.

— Чем же я смогу тебе помочь? — спросил он березку. 

— Очерти вокруг меня круг своим топором и прочти заклинание, которое я тебе скажу. А потом отойди подальше, за тот большой камень. Когда же ты вернешься, увидишь, что будет.

Всё сделал Нюрикки, как сказала ему березка, а когда вернулся от камня, увидел, что на лесной тропе стоит не дерево, а юная красавица.

Удивился Нюрикки такому превращению, а Койву сказала ему:

— Не дерево я, а девушка Койву, которую долго держала в плену старая ведьма Лоухи. Спасибо тебе, без тебя я бы не справилась. А за то, что помог мне совершить волшебство, дам я тебе хорошее заклинание. Куда бы ты ни пошел, никогда не заблудишься и всегда дорогу будешь знать. Достаточно только сорвать еловую ветку и нашептать на нее нужные слова. И еловая лапа всегда тебе дорогу покажет, гнуться будет туда, куда нужно идти. Ветку ты любому человеку дать сможешь, но не говори никому слова заклинания, потому что тогда исчезнет все волшебство.

Поблагодарил Нюрикки Койву и спросил, как ей удалось из плена колдуньи выбраться.

— Нет смысла долго объяснять, — ответила Койву. — Скажу только, что помогли мне от старухи Лоухи выбраться кузнец  Ильмаринен и певец Вяйнемейнен. Рассказала я им про последние козни хозяйки Похъёлы, которая велела сим славным героям всех комаров со свету прогнать, а сама тем временем наслала заклятье, чтобы все комары из лесов и болот собрались в тучу и выпили из  Вяйнемёйнена и Ильмаринена всю кровушку. Я же предупредила славных героев и комаров от них отогнала.

— Зачем же она послала Вяйнемёйнена и Ильмаринена с комарами воевать? — спросил Нюрикки.

— Так просили они у Лоухи мельницу Сампо. И в обмен на задание обещала отдать. Только отдавать чудесную мельницу изобилия, даже на время, хозяйка Похъёлы совсем не хотела.

Нюрикки задумался, а смог ли бы он сам с комарами справиться, чтобы получить Сампо.

— А куда же шел ты перед тем, как меня встретить? — спросила Койву дровосека.

— Так я к Лоухи и собирался. Говорят, что сильная она колдунья, многое может. Интересно мне стало. А еще слышал я, что дочка у нее красивая на выданье. 

— Нет, нет! — замахала руками Койву. — Не ходи туда! Заколдует, в пень превратит. Не вернешься назад. Давай я лучше тебя домой отправлю. Обними-ка меня крепче.

Не успел Нюрикки опомниться, а Койву уже руки к нему протянула и обхватила за плечи. А в следующее мгновенье поднялись они в воздух и стремительно понеслись над лесом, только ветел в ушах свистел. От страха Нюрикки зажмурил глаза. Крепко он держался за Койву, только во время полета казалось ему, будто не девушку он держит, а древесный ствол.

Открыл глаза он уже на земле, когда опустились они с Койву на мягкую травку в родных его краях. Попрощалась тогда Койву с Нюрикки и ушла. А дровосек остался, не зная, куда ему теперь идти. И тут вспомнил он про подаренное ему березкой-чародейкой заклинание. Сорвал еловую лапу и наговорил на нее колдовские слова. И ветка тут же нагнулась в ту сторону, где был его дом.

Дровосек быстро понял, какую пользу заклинание приносит. Хвойные лапы сами клонятся в ту сторону, куда держишь путь. И не надо теперь держаться тропы. Заговоренная ветка ведет прямо через лес, огибая лишь болота и овраги. 

И двинулся Нюрикки к себе домой прямиком через лес, но вдруг услышал стон из оврага. На дне его лежал человек. Вокруг не было ни души, лесная дорога проходила в стороне, а человек был сильно измучен. Заметив дровосека, несчастный обрадовался и с трудом поднялся на ноги. Нюрикки помог ему выбраться.

— Как я счастлив, что ты нашел меня. Меня зовут Вилле Хуттунен. Я с одним знакомым лекарем пошел в лес, но встретил Хонготар, хозяйку соснового бора. Напугала она меня своими медведями, вот и оказался я в глуши, без воды и пищи, не зная, где мой дом. Я уже с жизнью попрощался, думая, пищей какого дикого зверя я стану. 

Нюрикки успокоил Хуттунена, напоил и накормил хлебом и сыром из своей котомки, а потом вручил ему заговоренную еловую ветку, которая указала бедолаге путь к его родному дому. 

— Откуда же ты такую чудесную ветку добыл? — поинтересовался у дровосека Вилле. 

И тогда Нюрикки и рассказал, что ветка эта от лесной волшебницы, которую он из деревца обратил в девушку. Хуттунен оказался любопытным парнем и, несмотря на то, что давно ему пора было возвращаться домой, стал выпытывать у Нюрикки, что это за волшебница такая и откуда она взялась. И дровосек рассказал Хуттунену коротко, что был он в Похъёле, увидел растущую прямо посреди дороги березку, хотел срубить. А это оказалось не деревце, а девушка, заколдованная старухой Лоухи. Чтобы ей расколдоваться и человеческий облик обрести, надо было обряд провести и заклинание какое-то сказать, что Нюрикки и сделал, получив в награду ветку. Затем Нюрикки добавил, что рассказала ему спасенная волшебница что-то про комаров: мол, гостили у Лоухи в Похъёле Вяйнемёйнен и Ильмаринен, и обещала она им отдать волшебную мельницу Сампо, если те истребят всех комаров. 

И только выслушав эту историю, Хуттунен отправился домой.

Несколько дней отдыхал дровосек дома с дороги, а потом снова потянуло его в путь. Не давала ему покоя мысль, что немного не дошел он до хозяйства Лоухи. Захотелось ему снова в путь, особенно теперь, когда знал он березкино заклинание. Собрал Нюрикки снова котомку, наточил топор и двинулся на север. 

И вот на перепутье встретил он молодого всадника с железным посохом на прекрасном вороном коне. Именно о таком скакуне давно мечтал Нюрикки. 

Всадником был Йоукахайнен, удалой и задиристый лапландец. Поговаривали, что когда-то давно подрался он с самим Вяйнемёйненом, и великий мудрец хорошо проучил его. Остановился Йоукахайнен перед Нюрикки и спросил, не знает ли он, где посреди лесной чащи спит великан Випунен.

—  Как же не знать? Знаю. Много раз проходил мимо его спящего уха, — ответил дровосек. —  Тело его вросло в сырую землю, на плечах поднялись осины, с бороды склонилась на грудь ива, в усах встали ели, а на лбу вытянулись сосны.

— Так скажи же, где лежит он? — с нетерпением произнес Йоукахайнен. 

— Не скажу тебе этого задаром. Отдай мне своего коня, тогда узнаешь, где лежит вещий великан.

Взъярился задира Йоукахайнен и поднял железный посох, но Нюрикки оказался и ловчее, и сильнее. Перехватил он грозное орудие, вырвал из рук и сказал:

— Вижу, что нужен тебе великан Антеро, но зря ты идешь с этой палкой к нему. Отдай мне своего коня, и я скажу тебе, куда идти.

Сдержал себя Йоукахайнен и согласился отдать коня. Взамен Нюрикки дал ему заговоренную еловую ветку, которая должна была показать ему путь. До лесной поляны, на которой спал великан Випунен, было недалеко, по силам было Йоукахайнену туда пешком добраться. Вот и отправился лапландец прямиком через лес пешком, а довольный Нюрикки сел на его коня, обнял за шею и нашептал на ухо слова, которые с детства слышал от отца. Словами этими лесной хозяин приручал животных и делал их очень быстрыми, летящими быстрее ветра.

Теперь Нюрикки мог легко добраться до Похъёлы. Заговоренная ветка указывала путь, а конь нёс едва ли не по воздуху, почти не касаясь земли копытами. Помчался Нюрикки на север, надеясь к утру добраться. Но пока он скакал, успел заметить, что день как будто перестал убывать. Солнце над головой застыло и даже облака не двигались. И только через много часов время опять вперед пошло, а Нюрикки к тому моменту был уже близок к Похъеле. 

И вдруг рядом с дорогой Нюрикки увидел лежащего на земле лыжного мастера Кауппи. Нога была у него не то вывихнута, не то сломана, а рядом лежала одна лыжа. Остановился Нюрикки, не мог он пострадавшего бросить. Привязав ногу к лыже, закрепил ее. Помог подняться, а потом сказал:

— Еду я в Похъёлу, могу тебя довезти, если хочешь. Конь у меня теперь крепкий, двоих нас вынесет.

— Хорошо, — согласился Кауппи, — туда мне и надо. А откуда у тебя этот конь?

— А это секрет, — подмигнул Нюрикки.

Так и довез дровосек лыжного мастера до Похъёлы, спустил с коня прямо перед домом Лоухи, а чтобы передвигаться с больной ногой легче мог, дал ему железный посох. 

Нюрикки решил объехать окрестности. Не стучаться де в дом посреди ночи. Он и не знал, что к северу от дома, за загоном для скота, у кромки леса встретит он знакомые лица. Это были Тыыникки и Хонготар, и они о чем-то спорили.

И хоть именно стремление избежать встречи с сестрой привело его в дальние края, скрываться теперь не имело смысла. Нюрикки подумал, что такова судьба, и спустился с коня.

Он сказал лесным девам, что в Похъёлу привела его страсть путешествий, а на вопрос, откуда конь, по-прежнему не стал отвечать. Он попытался развеселить девушек, и это ему почти удалось.

И вдруг ночь взорвал жуткий волчий вой, от которого кровь стыла в жилах. Шел он со стороны хозяйства Лоухи. А следом появились и сами волки. Мигом окружили они лесных дев и дровосека, готовясь напасть, но потом пришел старый волчий вожак, всех внимательно осмотрел и сказал:

— Не бойтесь, мы не тронем вас. Вы из семьи хозяев Тапиолы! Простите нас, мы обознались.

И тут же волки сорвались с места и умчались куда-то в южном направлении.

И хотя опасность миновала, Нюрикки предложил отойти к скалам и спрятаться за каменным утесом. Так они и сделали. В утесе они обнаружили пещеру с входом, закрытым решеткой, — видно, как-то использовала эту пещеру Лоухи.

— Повезло тебе, Нюрикки, — сказала Тыыникки. — Ты с нами был, а волки не трогают только членов семьи хозяев Тапиолы.

Нюрикки стало не по себе. Действительно, волки едва не выдали его семейную тайну.

— Да уж, — произнес он и замолчал.

Так сидели они некоторое время возле входа в пещеру, пока не услышали:

— Ах, вот где ты, доченька!

Это была Миэликки. Она целый день искала Тыыникки, беспокоясь за нее.

— Мы с отцом хотели бы с тобой серьезно поговорить. Пришлось отправиться за тобой в Похъёлу. 

Миэликки пыталась говорить сдержанно, но была видно, как она сердита на свою дочь. А потом достала она маленькую табакерку, искусно вырезанную из карельской березы… Ту самую табакерку, которую Нюрикки где-то потерял! 

Тыыникки многозначительно на него взглянула. 

Миэликки предложила взяться за руки, а потом понюхать табачок. Видно, хотела она всех куда-то переместить, но Нюрикки не понимал, куда. Так и поступили они вчетвером. Нюрикки даже взял своего коня под уздцы. Однако ничего не произошло, они так и остались на прежнем месте. Вновь и вновь нюхала Миэликки табак, чихала и всем давала нюхать, но все оставалось по-прежнему. 

— А отдайте-ка мне табакерку, — сказал осторожно Нюрикки.

Приняв вещицу из рук Миэликки, он повторил то же самое и с тем же успехом.

— Оставь ее себе, — сказала Миэликки, а потом взяла свою дочь за руку и предложила пойти к дому Лоухи. Хонготар ушла с ними.

Нюрикки же остался стоять вместе со своим конем возле каменного утеса.

Затем он вновь влез в седло и поехал через скалы, прямо к берегу. Вскоре он увидел пристань и небольшую будку возле нее. А чуть поодаль увидел он человека, выгружавшего с лодки ящики. Каково же было удивление Нюрикки, когда он узнал своего лекаря Тури Палвойнена. 

— Как же оказались вы здесь? Какими же судьбами вы? — удивленно спросил Нюрикки Тури.

— Ох, есть у меня важное дело, — озабоченно сказал лекарь. — А приплыл я из местечка Липери, ты должен знать, где это. 

— Конечно! Родные места!

— А в Липери я попал с помощью одной табакерки…

— Этой?

Лекарь взял табакерку в руки и воскликнул: 

— Да, это она! Подари мне ее, чтобы я смог домой вернуться!

— К сожалению, она сломана, не работает.

— Все равно, подари.

Нюрикки подумал, что доктору табакерка и правда важнее, а сестра сама не пожелала ее получить, поэтому он спокойно расстался с испорченной чудесной вещицей.

— Да, кстати, хотел сказать, что у двора Лоухи я оставил одного парня — мастера Кауппи. У него сильно повреждена нога. Помогите ему, пожалуйста.

Тури кивнул и обещал помочь.

Попрощавшись с лекарем, он вновь забрался на коня  и двинулся через заросли можжевельника. После всех неожиданных встреч он уже и не удивился, когда на полянке неподалеку от медной скалы он встретил своего отца.

Тапио, как и Миэликки, искал Тыыникки, и Нюрикки рассказал ему, что с сестрой все в порядке. Потом же он решил рассказать отцу то, что его беспокоило.

— И что мне делать, отец? Чуть не выдал нас с тобой волчий вожак. Посмотрел он на нас троих и сказал, что все мы из семьи хозяев Тапиолы. Откуда он только знает?

— Животные многое замечают, что люди не знают, Нюрикки. Я скажу Суси, чтобы он осторожней был.

И вдруг из-за ветвей можжевельника выглянула хозяйка Похъёлы. 

— Так вот кто волков на мое хозяйство натравил! — грозно сказала Лоухи, выходя на поляну. — Вы мне заплатите за это! И тайну вашу все вокруг узнают.

— Что хочешь ты за молчание? — холодно спросил Тапио.

— Отдайте мне этого коня. И тогда я буду молчать, что есть у тебя сын, Тапио, о котором, кроме нас, знают только волки.

Делать было нечего. Нюрикки согласился и передал коня Лоухи. 

— Идите ко мне в дом, — сказала примирительно хозяйка Похъёлы. — Там жена твоя, Тапио, со своей кузиной. И дочь ваша.

Тапио успокоился и ушел вместе с Нюрикки к дому. Там вскоре и лег спать.

Утром над хозяйством Лоухи разнесся жуткий крик. Это первые работники и слуги, выйдя во двор, обнаружили, что он полон разнообразных змей. Они переползали из угла в угол, скручивались в клубки и так обвили колодец, что даже невозможно было его увидеть.

Всем обитателям поместья пришлось бежать со двора. 

Лоухи приказывала змеям вернуться на болота, но они не слушались ее.

Покинувшие хозяйство люди принесли и другие печальные вести. Загон для скота был открыт, ворота разбиты и даже опоры изгороди в нескольких местах разрушены. Каменный утес недалеко от загона просто исчез. На его месте осталась огромная бесформенная куча песка. И часть утеса на берегу обрушилась в море.

Но не это была главная утрата. 

Похищена мельница Сампо.

СТ: 1) Общая с Тапио и теперь с Лоухи: то, что Тапио — твой отец.

2) Общая с Вилле — рассказ ему про чародейку, обращенную в девушку, и про ветку. Ты просил, чтобы Вилле об этом не болтал. Насколько это возможно.

Но вообще про Койву говорить можно, но лучше частным образом, осторожно и не при всех.