Тыыникки, дочь Тапио

Посреди бескрайних лесов раскинулась прекрасная Тапиола — владения лесного хозяина Тапио и его супруги Миэликки. Им подвластны и густые чащи, заваленные буреломом, и светлые боры, усыпанные черникой, и темные ельники с гигантскими муравьиными кучами, и влажные березняки с густой травой. Богато это хозяйство, неизменно приносит обильные дары. И конечно же, все лесные звери подчиняются хозяевам Тапиолы, слушаются и доверяют им. Ведь Тапио и Миэликки знают самую главную тайну всего зверья: животные только кажутся неразумными, на самом деле они ничуть не глупее людей, и только из осторожности прикидываются несмышлеными созданиями. Звери умны и владеют своей магией. И тайну этой магии оберегают хозяева лесного царства, никому не рассказывают о тайной жизни зверей. Потому на любом лесном звере повелители Тапиолы могут отправиться в самые дальние края.

Есть у лесных супругов дети — сын Вирбуса и дочь Тыыникки, оба еще не нашли своего семейного счастья. Есть у лесных супругов дети — сын Вирбуса и дочь Тыыникки, оба еще не нашли своего семейного счастья. Вирбуса уже покинул родной дом, завел собственное хозяйство,  в котором есть даже кузница, Тыыникки же живет с родителями.

Была некогда у Тыыникки чудесная табакерка с красивым узором. Давным-давно подарил ее мальчишка Сампса. Кто знает, где раздобыл? Вырезана она была из прочной карельской березы и закрыта хитрым замком — не каждый откроет. Внутри же лежал чудесный табачок. Тот, кто его один раз понюхает, сразу перенесется в дальние страны, а  если понюхает во второй раз, вернется домой. Если получил он табакерку честно, от ее хозяина по доброй воле, то ждет его чудесная страна  за девятью морями. Там на дальнем острове с медовыми полянами, живет племя малых людей. И самый главный среди них Тури Палвойнен. В его доме  варится благодатный мед и готовятся чудодейственные мази, что лечат лучше всех земных снадобий. Они помогут любому, кто страдает от недуга. Если же кто-то возьмет табакерку без спроса, то перенесется он в холодную страну Похъёлу, мрачную Сариолу, где хозяйка — злобная старуха Лоухи. И там не поздоровится. Так говорил Сампса, сама же Тыыникки не открывала табакерку и не проверяла его слова. Слишком сложный замочек оказался, лесная дева не сумела открыть. Сделал это другой человек.

Как-то раз Тыыникки гуляла в лесу и услышала стон. Это был дровосек Нюрикки. Попала его нога в медвежий капкан, что поставили охотники на детей тети Хонготар — хозяйки соснового леса, но угодил в нее не медведь, а человек. Пытался дровосек дотянуться до капкана, чтобы освободиться, но ловушка слишком хитро сделана была. Угодив в капкан, Нюрикки свалился в вырытую рядом глубокую яму, из которой дотянуться до застрявшей ноги не мог.

Так и погиб бы славный парень., но к счастью, мимо проходила Тыыникки Она освободила дровосека и отдала ему свою табакерку, чтоб отправился лечить больную ногу на чудесный остров к славному лекарю Тури Палвойнену. Нюрикки быстро смекнул, как замок открыть. И очень кстати пришлась дровосеку эта помощь. Если б не Тури, лишился бы он своей ноги, а то и сам бы помер. Долго выхаживал лекарь раненую ногу дровосека лечебными мазями да припарками, целебными отварами и прочими снадобьями. Говорят, вернулся Нюрикки домой здоровее и краше, чем был. Правда, сама Нюрикки его не видела. Ушел он куда-то с табакеркой. Видно, ему она нужнее…

У Нюрикки же начались другие заботы. Пришла к ней безумная страсть. Влюбилась она в Кауппи Люликки, знаменитого лыжного мастера, только не к добру оказалась эта любовь.

Мастер Кауппи жил на хуторе посреди елового леса, но слава о нем разошлась далеко. Лыжи его были и прочны, и легки, хорошо держались на снегу и так славно скользили, что моргнуть не успеешь — а ты уже на другом конце леса. Кто только ни заказывал лыжи у Кауппи — и славные герои, и простые крестьяне. Потому богат был мастер, а с богатством пришла и гордость. Многие девицы поглядывали на этого знатного жениха: и деревенские красотки, и городские барышни, и лесные волшебницы, такие как Хонготар — двоюродная тетка Тыыникки. Соперничали между собой лесные девы, но у обеих не было шанса, потому что Кауппи мечтал жениться на Красавице Похъёлы Ауликки — дочери колдуньи Лоухи.

— Вот изготовлю я такие лыжи, что не по снегу, а по воздуху летают, — и поеду к ней в Похъёлу просить руки.

Долго мастерил Кауппи летающие лыжи, а Хонготар и Тыыникки наблюдали за ним и вздыхали. Такой жених стремится в мрачную Похъёлу. И хотя слух о красоте Ауликки разносился по всему подлунному миру, лесные девы себя не менее достойными считали. 

И вот наконец готовы были лыжи, что по воздуху, как по твердому снегу скользят. Приготовил Кауппи богатые подарки для своей будущей невесты, взял с собой хлеба и сыра, встал на лыжи и полетел в туманную Сариолу.

Хонготар и Тыыникки стали сокрушаться, что не увидят они больше милого Кауппи. И обе они решили, что прибегнут к колдовству, чтобы помешать свадьбе Ауликки и лыжного мастера. 

Тыыникки сплела большой венок из кипрея, положила на землю и начала над ним напевать заклинания. Появилось над венком радужное сияние, а внутри него появился светящийся круг. Тыыникки прыгнула в него и оказалась в Похъёле, в доме старухи Лоухи, прямо в комнате прекрасной Ауликки. Испугалась красавица внезапному появлению лесной девы, но Тыыникки осторожно подошла к ней. 

— Не бойся меня, Ауликки, краса Похъёлы. Я лишь затем здесь, чтобы предупредить тебя. Едет к тебе жених — лыжный мастер Кауппи Люликки. Хоть и красив он, хоть и ласкают слух речи его, не ведись на уговоры его. Нет более жестокого и злого парня, чем он. Сколько девиц он погубил! Любит он только себя и лишь бахвалится. Если примешь его предложение, много слез прольешь.

Искоса глянула на гостью Ауликки и ответила:

— Тыыникки, дева лесная. Не знаю я,  кто такой Кауппи Люликки, но если ты предупреждаешь меня, я буду осторожна. Скажи мне только, нет ли корысти в твоих словах? Не желаешь ли ты сама соединиться с мастером?

— Ох, Ауликки, вряд ли дождусь я его любви. В моих силах лишь опутать его еловыми ветвями, запереть в непроходимом буреломе, куда даже в июльский полдень не проникает солнечный свет, чтобы не разбивал он более девичьи сердца, чтобы никто не страдал из-за него больше.

Кивнула Ауликки, но едва захотела она что-то сказать гостье, как замерцала вода в чаше, стоящей на столе, и появилось в воде лицо Хонготар.

— О, Ауликки, краса Похъёлы, — сказала лесная хозяйка. — Едет к тебе жених Кауппи Люликки. Будет он тебе подарки дарить, красивые речи говорить и счастливую жизнь обещать. Только не верь ты ему. Злокозненное сердце у этого обманщика. Запрет он тебя в доме, держать будет в черном теле и заставит с раннего утра до поздней ночи работать. Не будет тебе ни счастья, ни радости, ни любви.

Ауликки покачала головой и ответила:

— О, Хонготар, лесная красавица. Слышала я уже об этом мастере похожие слова. Но хочу сама я посмотреть, что это за жених такой. Обещаю, что буду я осторожна. Но скажи и ты мне, не желаешь ли ты часом, чтобы остался он с тобой?

— Если и желаю, то лишь для того, чтобы не страдали от него другие девушки.

Разозлилась Тыыникки на Хонготар за то, что и та к колдовству прибегла, чтобы сватовство Кауппи расстроить. Вновь запрыгнула она в круг своего волшебного венка и оказалась на сосновой поляне, где ее соперница колдовала над чашей. Хонготар же, увидев внезапно возникшую Тыыникки, сразу же догадалась, откуда она пришла. Начали спорить тут же обе лесные красавицы, говорить друг другу слова обидные, едва не подрались. Схватила Тыыникки чашу с заговоренной водой, размахнулась и закинула ее далеко за лес. Тотчас же и Хонготар схватила волшебный венок из кипрея и кинула его туда же.

Упала чаша прямо на луг за лесом, и вода даже е разлилась. И опустился прямо поверх ее венок. Вспыхнули от соприкосновения два волшебных предмета, и возник на их месте, прямо посреди луга колодец. И если в этот колодец прыгнуть, то попадешь прямо в туманную Сариолу.

И хотя поссорились тетка и племянница, на следующий день они примирились. День тот выдался странный, длился он долго-долго, потому что встало на небе солнце неподвижно и облака застыли. А ветром откуда-то издалека принесло вдруг чудесные звуки кантеле. Или послышалось это?

Внезапно высоко в небе встала чудесная радуга, уводящая куда-то на север. Тыыникки прибежала к Хонготар и спросила:

— Что это?

— А это, верно, соперница наша Ауликки, мост проложила. Известно, что она умеет радужные мосты из Похъёлы строить, — племяннице ответила Хонготар. 

— Для кого только? И зачем? Кауппи же должен был уже до Похъёлы добраться? Может, она отвергла жениха и хочет его обратно в Тапиолу вернуть? 

Задумались лесные девы, вспыхнула в них надежда. В любом случае проверить это надо было. Побежали они сами по радуге в Похъёлу, но не встретили на своем пути Кауппи. 

— Смотри, кто это? — вдруг воскликнула Хонготар, указывая на облако.

В одном из облаков, зависшем рядом с радугой веселилась, прыгала и резвилась Ауликки, Краса Похъёлы, а рядом с ней был какой-то крепкий парень, лица которого в облачной вате не разглядеть было. Ясно было только, что это не Кауппи.

— А где же Кауппи? — спросила тетку Ауликки.

— Искать надо!

И лесные девы побежали дальше по радуге в Похъёлу искать своего милого.

Весь день они ходили по окрестным лесам, поджидая Кауппи, а потом, когда наступила ночь, остановились они на окраине леса, к северу от хозяйства Лоухи, за загоном для скота. Там где-то за полчаса до полуночи встретили они Ауликки, в столь поздний час возвращавшуюся откуда-то домой. Дочь хозяйки Похъёлы услышала, что разговоры они ведут между собой только о Кауппи, и сразу догадалась об их интересе.

— Не волнуйтесь, — сказала им Ауликки, — Кауппи мне совершенно безразличен, и не собираюсь я за него замуж.

И оставив лесных дев одних, она ушла. Тыыникки и Хонготар тут же принялись спорить между собой, кто виноват в такой неловкой истории, и едва не разругались совсем. Но их остановило неожиданное появление Нюрикки на чудесном вороном коне. 

Прибыл он в Похъёлу из любви к путешествиям, а где раздобыл он такого скакуна, не говорил. Но был дровосек дружелюбен и весел, и вскоре Тыыникки и Хонготар забыли о взаимных обидах. 

И вдруг ночь взорвал жуткий волчий вой, от которого кровь стыла в жилах. Шел он со стороны хозяйства Лоухи. А следом появились и сами волки. Мигом окружили они лесных дев и дровосека, готовясь напасть, но потом пришел старый волчий вожак, всех внимательно осмотрел и сказал:

— Не бойтесь, мы не тронем вас. Вы из семьи хозяев Тапиолы! Простите нас, мы обознались.

И тут же волки сорвались с места и умчались куда-то в южном направлении.

И хотя опасность миновала, Нюрикки предложил отойти к скалам и спрятаться за каменным утесом. Так они и сделали. В скале они обнаружили пещеру с входом, закрытым решеткой, — видно, как-то использовала эту пещеру Лоухи.

— Повезло тебе, Нюрикки, — сказала Тыыникки. — Ты с нами был, а волки не трогают только членов семьи хозяев Тапиолы.

— Да уж, — произнес дровосек и замолчал.

Так сидели они некоторое время возле входа в пещеру, пока не услышали:

— Ах, вот где ты, доченька!

Это была мать Тыыникки, которая зачем-то целый день ее искала.

— Мы с отцом хотели бы с тобой серьезно поговорить. Пришлось отправиться за тобой в Похъёлу. 

Миэликки пыталась говорить сдержанно, но была видно, как она сердита на дочь. А потом достала она маленькую табакерку, искусно вырезанную из карельской березы, — ту самую, которую когда-то давно Тыыникки подарила Нюрикки.  Они с дровосеком переглянулись.  Мать предложил взяться за руки, а потом понюхать табачок. Так и поступили они вчетвером, а Нюрикки еще придерживал своего скакуна под уздцы.

Ничего не произошло, они так и остались в Похъёле. Вновь и вновь нюхала Миэликки табак, чихала и всем давала нюхать, но все оставалось по-прежнему.

— А отдайте-ка мне табакерку, — сказал Нюрикки.

Приняв вещицу из рук Миэликки, он повторил то же самое и с тем же успехом.

— Оставь ее себе, — сказала мать, а потом взяла свою Тыыникки за руку и предложила пойти к дому Лоухи. Хонготар решила не оставлять родственниц.

Нюрикки остался стоять вместе со своим конем возле каменного утеса. 

Вскоре они вышли на дорогу и встретили там саму хозяйку Похъёлы. 

— Это вы заставили волков взбунтоваться? Зачем вы явились сюда? — грозно спросила Лоухи. — Всем известно, что звери слушаются лишь хозяев Тапиолы.

— Нет, Лоухи, — спокойно ответила мама. — Клянусь, я пришла в Похъёлу лишь за дочерью. Ее же саму беспокоят лишь дела сердечные. Да, волки служили тебе по моей просьбе, но тебе ли не знать, насколько ненадежные они слуги. Как волка ни корми, он все в лес смотрит. Я могу усмирить этих зверей. Но прошу тебя, не пытайся больше их приручать и усмирять. Волки не псы, они вольные животные.

Согласилась со всем Лоухи. И тогда Миэликки призвала всех волков и велела им отправляться в большой загон для скота, что находился неподалеку от двора.

— Пусть волки пока там посидят, но обещай, Лоухи, что завтра ты их выпустишь на волю на все четыре стороны.

Лоухи пообещала. Затем она предложила всем переночевать в доме, а сама ушла закрывать загон, где уже собралась волчья стая.

На дворе и в доме их  застал страшный беспорядок. Слуги и работники пытались убрать то, что сломали и разбили взбунтовавшиеся волки. Кто-то даже был ранен, но все были живы. Тыыникки  помогала всем как могла. Позже пришла Ауликки с какими-то людьми, одетыми по-деревенски. Еще позднее во дворе появились Нюрикки и даже Тапио, а следом вернулась сама хозяйка. Хозяева Тапиолы не хотели при всех вести серьезный разговор с дочерью, тем более — посреди ночи.  Поэтому вскоре все ушли спать.

Утром над хозяйством Лоухи разнесся жуткий крик. Это первые работники и слуги, выйдя во двор, обнаружили, что он полон разнообразных змей. Они переползали из угла в угол, скручивались в клубки и так обвили колодец, что даже невозможно было его увидеть.

Всем обитателям поместья пришлось бежать со двора. 

Лоухи приказывала змеям вернуться на болота, но они не слушались ее.

Покинувшие хозяйство люди принесли и другие печальные вести. Загон для скота был открыт, ворота разбиты и даже опоры изгороди в нескольких местах разрушены. Каменный утес недалеко от загона просто исчез. На его месте осталась огромная бесформенная куча песка. И часть утеса на берегу обрушилась в море.

Но не это была главная утрата. 

Похищена мельница Сампо.

СТ:

Общая с Хонготар — непредвиденное появление колодца в результате совместного колдовства.